В годину мирную его не встретишь мягче,
Открытие, приветливей, добрей,
Он и не хочет поступать иначе
В ментальности таинственной своей.

Его, мир на Земле, предназначенье,
Он против зла, безумия войны,
Грядущего он светлая предтеча,
В нём все надежды мира сплетены.

Но враг напал, его разбила,
Запомнил это умный враг навек,
Живых сердец стальная сила,
Вот кто есть русский человек! 

Года проносятся незримо и легко, —

Не удержать нам их стремительного бега!

И сколько их не было – всё равно

Не видеть нам их тающего следа!..

На кой нам чёрт уныло их считать, —

Прожитых лет сомнительно богатство!

Лишь Кикабидзе может собирать

И, морщась, «пить их горькое лекарство»…

А мы нальём бокал вина полней,

Заздравный тост за молодость поднимем!

Душе пусть нашей будет веселей, —

С повестки дня мы старость просто снимем!!!

Богатство наше, право, не года,

Что мы прожгли и ныне проживаем!…

Богатство наше – молодость одна,

Что в сердце и в душе мы свято сохраняем.

Так будем молоды, забудем всякий счёт!

Пусть время мчит незримо, быстротечно!

И, право слово, будет счастлив тот,

Кто молодым себя считает вечно!!!

Евгений Ростиславович Некрашевич

               
Не знаю, чудо иль не чудо,
но я сошелся с высотой
на уровне таком, откуда
Земля увиделась звездой.

Я не гадал — орлом иль решкой
плыла она среди планет.
Вся жизнь моя
предстала вешкой
на миллионной трассе лет.

Звезда мерцала…
небольшая.
Она плыла сквозь мглу веков.
И я не видел полушарья
коры земных материков.

Не видел тех крутых извилин
моей страдающей Земли…
Лишь вечность гукала, как филин,
пургой галактики мели.

Но все тревоги и печали,
боль расстояний и тоски,
нюансы чувств земных стучали
морзянкою
в мои виски!..

И я, припомнив день вчерашний,
представший ныне в наготе,
вдруг понял:
умереть — не страшно.
Страшней забыть о высоте.